ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ

Валерий Мансуров, Елена Петренко

От редакторов сайта

Настоящий текст – это фрагменты одноименной главы из книги: Социология в России. Ред. В.А.Ядов. М.: Издательство Института социологии РАН 1998. С. 569- 587. Выражаем глубокую благодарность Елене Серафимовне Петренко за предоставленный нам текст.

§ 1. Вводные замечания

История развития исследований общественного мнения в России и СССР тесно связана с реальными социальными и политическими процессами, происхо­дившими в стране.

Выделение общественного мнения как относительно самостоятельного направ­ления исследований в истории мировой социологии связано, по крайней мере, с тремя обстоятельствами. Во-первых, с развитием капиталистического производ­ства, что выдвинуло проблему изучения потребительского спроса и эффективности рекламы в конкурентной борьбе за потребителя. Во-вторых — это развитие демок­ратических структур, политических партий и политической борьбы, что привело к возникновению исследований политических преференций, электорального поведения населения и эффективности политического влияния с помощью пропаганды. Наконец, в-третьих, сильный импульс опросам общественного мнения придало возникновение средств массовой информации, особенно телевидения, что вызвало потребность в изучении интересов аудитории, ее предпочтений и мотивов обраще­ния к тому или иному источнику информации. К этому следует добавить рост уровня образования и культуры населения, расширение спектра его интересов, в частности, и политических

Очевидно, что в нашей стране указанные предпосылки и условия возникали в определенной последовательности, их взаимодействие имело свою специфику, и поэтому история предмета довольно коротка и прямо связана с идеологическими интересами правящих структур, а не только с вышеперечисленными объективными условиями.

§ 3. Партийно-советская система: «изучение настроений трудящихся»

Начиная с 30-х гг. проблематика обследований с помощью опросов резко су­жается (в основном она затрагивает проблемы быта рабочих, частично крестьян и студентов), а к середине 30-х опросы вовсе прекращаются.

Они прекращаются в том смысле, что полностью исчезают со страниц печати, но, напротив, интенсифицируются и расширяются как источник закрытой партий­ной (и государственной) информации.

При партийных комитетах всех уровней решением ЦК ВКП(б) создаются отделы партийной информации. Используя самые разные источники (сообщения ин­форматоров-активистов, сбор сведений собственными силами и с помощью НКВД-КГБ), эти отделы регулярно готовили обобщающие записки о настроениях в среде рабочих, на селе, в среде студенчества, молодежи вообще (этим занимались аппа­ратчики службы комсомольских комитетов), интеллигенции, в армии, в партий­ных ячейках и в самих органах НКВД-КГБ. Более изощренной системы изучения мнений и настроений населения, чем та, что была создана большевиками как единственной правящей партией, сросшейся с государством, не было ни в одной западной демократии.

Поначалу, во времена Ленина, информационные отделы парткомитетов соби­рали и доносили руководству объективную информацию о политических настрое­ниях и по широкому кругу проблем производственной и бытовой жизни всех слоев населения.

По мере ужесточения политико-идеологического режима службы информа­ции, по существу, смыкались по своим функциям с аналогичными службами opra -нов НКВД и ГБ, т.е. превращались в органы своего рода «партийной разведки» и политического сыска. Их главная задача состояла теперь в доносительстве об анти­партийных и антисоветских настроениях, с одной стороны, а с другой — в создании впечатления о том, что широкие массы с энтузиазмом принимают очередные партийные решения. Между отделами информации парткомов (начиная с районного звена и выше) и организационными отделами устанавливалась прямая связь , (часто оба отдела «курировал» один и тот же секретарь): орготдел организовывал, мероприятие массовой поддержки партийных решений, и отдел информации обобщал в своих «записках» наблюдения с митингов, цитировал высказывания партийцев и беспартийных, осуждающих «врагов народа», поддерживающих стахановское движение, послевоенные «инициативы» на местах и т.д.

К брежневскому периоду эта система достигла совершенства и слилась с прессой и радио, т.е. органами пропаганды. Теперь уже отделы информации, по существу, не различали партийные установки и реакцию населения на провозглашаемые лозунги: все сливалось в лживое славословие — с одной стороны, откровенное; доносительство — с другой.

В конце 60-х гг. ЦК КПСС и партийные органы на местах (обкомы и горкомы) начинали привлекать социологов к разработке «научных методов» анализа писем трудящихся, создавались системы обработки на ЭВМ информации о письмах газеты, в партийные и государственные органы (АСУ «информация» [18а]). Секретари ЦК КПСС и местные партийные руководители могли при необходимости воспользоваться этой системой перед тем, как заслушать отчеты о политико-воспитательной и иной работе нижестоящих руководителей и предъявить им «эмпирические доказательства» «упущений» или «серьезных ошибок».

Понятно, что сказанное выше не имеет ничего общего с нормальной системо изучения общественного мнения и демонстрирует лишь ее извращения в условиях тотально идеологизированного и бюрократизированного советского государства, в котором сам объект — общественное мнение — если и существовал, то как минимум игнорировался властями вплоть до начала горбачевских реформ и установления принципа гласности общественно-политической и экономической жизни об­щества.

§ 4. Зарождение дисциплины. Социология общественного мнения в 60-е и до начала 80-х годов

В конце 50-х гг. с приходом к власти Н.С.Хрущева и общим «потеплением» ситуации в стране возрождается интерес к социологии и к использованию ее мето­дов. В 1958 г. была создана Советская социологическая ассоциация, после чего фор­мируются различные исследовательские структуры: группы, лаборатории, цент­ры - и наконец в 1968 г. Институт конкретных социальных исследований Академии наук СССР.

Спектр социальных проблем, изучаемых с использованием социологических методов сбора и анализа информации, существенно расширился. Практически все органы социального и политического управления пытаются использовать возможно­сти социологии, наступает «ренессанс» массовых опросов общественного мнения.

«Комсомольский почин» в создании системы опросов молодежи. В 1960 г. при газете «Комсомольская правда» начал работать Институт общественного мнения под руководством Б.А.Грушина. За первые два года своей деятельности Институт провел 8 всесоюзных опросов, используя различные модели выборки и методы сбора информации [3, 6, 14].

Этот институт, по существу, инициировал создание исследовательских групп и лабораторий по опросам мнений во всей стране. В 1964 г. при ЦК ВЛКСМ создается группа социологических исследований под руководством В.Г.Васильева, после чего были созданы аналогичные исследовательские структуры при более чем 40 област­ных, краевых и республиканских комитетах комсомола. Ими проводились опросы общественного мнения молодежи по самым разным проблемам, что стало предметом обсуждения на Всесоюзной конференции «Молодежь и социализм» (май 1967 г.), организованной совместно Советской социологической ассоциацией и ЦК ВЛКСМ. Изучение мнений, предпочтений активно проводится и в рамках исследований в области социологии труда и свободного времени, социологии печати и др.

Но, пожалуй, самое широкое распространение в этот период получают опросы разных групп о досуговых занятиях, предпочитаемых способах проведения свобод­ного времени, жизненных планах. Результаты этих исследований сравнивались, анализировались устойчивость и надежность данных, т.е. именно на этом эмпирическом материале в тогдашней советской социологии формировалось, также впер­вые, особое направление — методологии социологических исследований.

По инициативе В.Э.Шляпентоха были проведены опросы читателей централь­ных газет по общенациональной (рэндомизированной) выборке [46]. Не исключе­но, что они способствовали многолетней популярности газет-миллионеров: «Правды», «Труда» и «Известий».

Между тем оставалось своего рода нормой, что опросы общественного мнения преимущественно ориентировались на читательскую публику. Социологи выполня­ли социальный заказ: изучение коммуникативного поведения, формирования об­щественного мнения, включенности людей в систему средств массовой информа­ции и пропаганды, социально-политической активности и ценностных ориентации молодежи. При этом очень часто итоги опросов оставались достоянием заказчика (редакций газет, партийных органов). Не будучи известными публике, они, по существу, утрачивали главное качество социологического исследования мнений —

Не включались в процесс формирования общественного мнения, но использовались для повышения эффективности официальной пропаганды.

Прорыв был сделан в 60-х гг. публикациями работ Б.Грушина [3], А.Уледова [41], Ю.Вооглайда (Эстония) и других [19, 44], которые впервые в отечественной социологии сформулировали собственно научную парадигму предмета.

В процессе дискуссии столкнулись разные представления о понятии обществен­ного мнения. Одни исследователи подчеркивали «общественную значимость про­блем», по поводу которых формируются мнения. Другие выдвигали на первый план необходимость публичного представления мнений. Третьи считали, что обществен­ное мнение должно быть прежде всего широко распространенным.

В целом, обобщая различные подходы, исследователи пришли к определению общественного мнения как исторически обусловленного и изменяющегося состоя­ния общественного сознания групп людей, выражаемого публично по проблемам, важным для общества или его элементов.

Субъектом общественного мнения выступают большие группы людей, объе­диненные каким-либо общим признаком. Например, проживание в данной стране, городе или занятие одним видом деятельности и т.п.

Общественное мнение имеет сложную структуру, которая включает когнитив­ный элемент — знания; эмоциональный элемент — чувства, эмоции, настроения; аксеологический элемент — оценки и поведенческий — готовность действовать оп­ределенным образом.

Вообще в опросах 60-х гг. советские социологи много занимались методичес­кими и организационными проблемами. Анкетный опрос и формализованное ин­тервью становятся самыми распространенными в практике эмпирических иссле­дований.

Так, в исследованиях аудиторий центральных газет использовалось интервью и по месту жительства, и по месту работы с представителями относительно малочис­ленных профессиональных групп, которые редко попадали в число респондентов в рэндомизированных выборках (например, писатели, руководители предприятий и т.п.). Проводились и почтовые опросы. При обследовании читательской аудитории «Правды» анкеты были доставлены подписчикам вместе с номером газеты из расчета одна анкета на 50 подписчиков. При аналогичном обследовании в «Литературной газете» также с помощью почты было разослано 80000 анкет, а получено обратно около 5 000 [47]. В этих исследованиях совершенствовались приемы увеличения возврата анкет при почтовых опросах (повторное персональное обращение к читателю, использование обращений-напоминаний по каналам местного радио и телевидения, повторные рассылки анкет и т.п.). Благодаря таким приемам в некоторых областях России возврат почтовых анкет был доведен до 20%.

С конца 60-х и в 70-е гг. лидируют два проблемных направления: 1) изучение механизмов формирования общественного мнения в локальных опросах; 2) разра­ботка методологии, создание проектов общенациональных территориальных веро­ятностных выборок и способов их практической реализации.

В 1967 г. был начат фундаментальный проект «Таганрог», в котором участвова­ли, помимо социологов, демографы, экономисты, этнографы. Авторы проекта вы­деляют две основные задачи своего исследования: 1) повышение эффективности идеологической работы партии и государства, осуществляемой с помощью печати, радио, телевидения, разнообразных форм устной пропаганды и 2) расширение И; совершенствование механизмов участия трудящихся в управлении социальными процессами в условиях развитого социалистического общества. Таганрог как типич­ный средний город был избран «полигоном» всестороннего изучения экономичес­ких, социально-политических, бытовых и иных сторон повседневной жизни лю­дей. Естественно, что это, поддержанное ЦК КПСС, исследование должно было предоставить информацию для «повышения эффективности» социально-экономического планирования и управления, не в последнюю очередь и со стороны партийной пропаганды.

Проект Бориса Грушина «Общественноемнение». В рамках этого таганрогского исследования Б.А.Грушин создал, можно сказать, методологическую лабораторию исследователей общественного мнения. На регулярных научных семинарах, соби­равших довольно большую аудиторию, обсуждались теоретико-методологические проблемы массовых коммуникаций и общественного мнения. Был разработан тщательнейший инструментарий опросов граждан, контент-анализа прессы, наблюде­ний во время собраний, интервью с руководителями партийных и государственных органов и т.д.

Методологические результаты этого проекта, сыгравшего роль учебного посо­бия для советских социологов, были большей частью опубликованы под несколько необычным названием «47 пятниц» [35], так как семинар Б.Грушина собирался по пятницам.

В проекте использовались четыре типа выборочного дизайна (проекта выборок).

Дизайн выборки среди населения Таганрога был построен как пропорцио­нальная квотная выборка. Основу для нее исследователи получили, проведя сплош­ную перепись взрослых жителей Таганрога, принявших участие в выборах в мест­ные советы весной 1967 г. По результатам этой переписи была рассчитана модель по четырем связанным квотным параметрам: социальное положение (рабочие; инже­нерно-технические работники; интеллигенция, не занятая на производстве; работ­ники сферы обслуживания; технические исполнители, военнослужащие; студенты; пенсионеры; домохозяйки); пол; возраст (18—24 года; 25—29 лет; 30—39 лет; 40— 49 лет; 50—59 лет; 60 лет и старше); образование (до 4 кл.; 4—6 кл.; 7—9 кл.; 9— 10 кл.; — среднее; неполное высшее; высшее).

Сама по себе эта работа является беспрецедентной в социологической практи­ке 92. Обычно перепись единиц наблюдения как основа для их отбора используется весьма часто на последней ступени в многоступенчатых территориальных выбор­ках, но это перепись жилищ (домохозяйств) на небольших участках территории, которые ограничены пределами пешеходной доступности для одного интервьюера: почтовыми участками, счетными участками и т.п. Перепись жителей Таганрога от 18 лет и старше, пришедших к избирательным урнам весной 1967 г., дала ошеломля­ющий результат: 11,3% избирателей имели образование ниже 4-х классов; 17,9% -от 4 до 6 классов; 26,5% — от 7 до 9 классов; 33,8% — законченное среднее; 1,9% — неполное высшее и 8,6% — высшее.

Расхождение с официальной статистикой авторы осмелились обнародовать в книге «Массовая информация в советском промышленном городе» [23] (табл. 1; см. в конце текста).

Учитывая, что данные Всесоюзной переписи - средние по городскому и сельскому населению, а переписи избирателей составлялись по составу городских жите­лей быстрорастущего промышленного центра, расхождение статистик социально-демографической структуры населения с аналогичной структурой тех, кто пришел к избирательным урнам, просто разительное. (Если бы этот уникальный результат привлек в свое время внимание отечественных социологов, то, возможно, изуче­ние электорального поведения в 1991—1993 гг. было бы более успешным.) Обнару­жив расхождение, исследователи построили другой дизайн выборки на основе сис­тематического отбора адресов респондентов из избирательных списков [35, с. 70].

Помимо двух названных моделей выборки, авторы использовали также на­правленные типологические выборки по группам населения. В каждой группе опра­шивалось равное число респондентов по заданной поло-возрастной квоте. Среди некоторых профессиональных групп проводился и сплошной опрос (журналисты, лекторы общества «Знание» и т.п.).

В своем исследовательском коллективе Борис Грушин добивался строжайшего со­блюдения профессиональных норм, педантичного выполнения процедур регистрации первичных данных, а малейшие нарушения карались отстранением от исследования.

Поскольку среди объектов наблюдения (помимо перечисленных) в этом ис­следовании выступали специфические, с точки зрения социальной активности, группы (авторы писем в органы власти; посетители приемных депутатов советов; работники органов управления; лица, выступавшие на собраниях или в роли авто­ров публикаций в прессе), то эти группы формировались специально. В качестве основы были взяты все письма жителей, повестки всех собраний, все опублико­ванные в «Таганрогской правде» материалы, по которым были идентифицированы авторы писем, материалов, выступлений за три определенных месяца. Затем систе­матически отбиралось нужное число респондентов.

Стоит сказать и еще об одном методе сбора информации в таганрогском про­екте «Общественное мнение» — дневниковых записях, которые ежедневно на про­тяжении 3-х месяцев делали по определенной инструкции руководящие работники органов управления района и города. При этом каждый день с дневниками работа­ли не все управленцы, но определенная их часть. Сбор дневниковых данных осуществлялся по скользящему графику, последовательно включающему то одних, то других работников. В результате был обеспечен сплошной охват работников органов управления, тогда как их посетители, информация о которых фиксировалась в дневниках, обследовались методом стихийной выборки. (Здесь нельзя не отметить роль сотрудника отдела пропаганды ЦК КПСС Леона Оникова, который «прикрывал» всю операцию со стороны центральных властей и тем самым обеспечивал дисциплинированное участие партработников и других руководителей в Таганроге.) Всего анкетными опросами было охвачено 16 159 респондентов, проведено 10 762 личных интервью и заполнено 8 882 бланка дневников.

Проект Владимира Шляпентоха: читатели газеты «Правда». Столь же значительную роль сыграло исследование, проведенное под руководством В.Э.Шляпентоха [40]. Уникальность этого исследования в том, что здесь впервые в отечественной практике изучения общественного мнения была предпринята попытка разра­ботки общенациональной территориальной вероятностной выборки. Дизайн выбор­ки базировался на данных Всесоюзной переписи 1970 г., и выборка планировалась как шестиступенчатая. На первой ступени единицами отбора были приняты облас­ти, края и республики (не имеющие областного деления). Это был вынужденный выбор, ибо единицы имели разный размер по территории и по числу жителей, что само по себе нарушало принцип равных шансов попадания в выборку жителей разномасштабных областей. Однако в те годы в распоряжении социологов не было статистической информации о более мелких административных единицах.

Территория некоторых областей была недоступна для проведения опроса. Сюда были отнесены труднодоступные и малонаселенные сибирские и дальневосточные районы, где проживало около 10% населения СССР. Еще несколько областей (при­мерно 8,5% населения) тоже были недоступны для исследования из-за закрытого режима в некоторых районах на их территории. Из этих областей была образована специальная «труднодоступная страта», на территории которой выборка не разме­щалась. Две специальные «саморепрезентирующие» страты были выделены для на­селения Москвы и Ленинграда. Москва была представлена 303 интервью, а Ленин­град — 179. Остальные области сгруппированы по уровню социально-экономического развития и в зависимости от их географического положения в 47 страт, которые включали от 1 до 12 областей. Страты были неравными по численности населения. Самая малая содержала 1%, а самая крупная — 21% населения страны.

Из 47 страт были отобраны 20 с помощью специальной процедуры контроли­руемого отбора с вероятностью, пропорциональной размеру страты. Из каждой из них, в свою очередь, случайным отбором выделялось по одной области, где исчис­лялось число интервью, пропорциональное объему страты.

На второй ступени отбирались районы областных центров, города областного подчинения и административные районы областей, вошедшие в выборку путем систематического отбора. На третьей ступени — городские и сельские населенные пункты этих административных районов. На четвертой — в городских населенных пунктах отбирались территории, обслуживаемые жилищно-коммунальными конто­рами. На пятой ступени выбирались по документам этих контор семьи кварти­росъемщиков. На шестой, завершающей, в отобранных семьях по процедуре « hous hold - sampling » Киша определялись респонденты для проведения интервью.

Отбор на первых ступенях был выполнен в центре, а пятая и шестая выполня­лись в момент проведения полевых работ.

В этом исследовании, как ив проекте Б.Грушина, тщательно регистрирова­лись все действия интервьюера по отбору респондентов на последней ступени [28]. С первого посещения удалось войти в контакт только с 77% респондентов. Больше всего интервью с первого посещения проводилось по субботам — 83%. Для повтор­ных интервью самым удачным оказывался вторник (59%). По времени суток наи­большее число удачных интервью пришлось на вечернее время — от 20 до 22 часов.

В.Шляпентох, тогда работавший в Академгородке под Новосибирском, перед опросом читателей «Правды», органа ЦК КПСС, встретил недоверие со стороны редакции. Партийные журналисты полагали, что отлично знают свою аудиторию и опрос не нужен. Тогда В.Шляпентох предложил редакторам отделов самим запол­нить анкету для читателя, указать в процентах ожидаемые распределения ответов по всем пунктам и оценить степень уверенности в своем прогнозе. Эти, скажем, экспертные оценки читательской аудитории были положены в сейф главного ре­дактора и спустя время, в присутствии тех же лиц были сопоставлены с получен­ными при опросе читателей данными. Редакция была в шоке.

Опросы общественного мнения, но под контролем партии. Все опросы в пери­од 60—80-х гг. проводились экспедиционным способом с привлечением на местах

интервьюеров (как правило, на общественных началах). Многими, особенно регио­нальными центрами, широко использовалось групповое анкетирование по месту работы или учебы.

На этом этапе в советской социологии общественного мнения были на практике решены многие организационные, методические и теоретические проблемы. По ини­циативе ЦК ВЛКСМ была даже создана первая всесоюзная сеть исследовательских центров, с помощью которой проведено несколько всесоюзных опросов молодежи, из которых особенно известен проведенный перед XV съездом ВЛКСМ в 1966 г.

В Институте конкретных социологических исследований на базе проекта «Та­ганрог была отработана программа комплексного (с участием представителей дру­гих социальных наук) исследования с использованием неординарной модели вы­борки и совокупности методов сбора информации.

В Ленинграде, в филиале ИКСИ и в ЛГУ, сформировался серьезный социологический коллектив, осуществивший целый комплекс исследований аудитории СМК (Б.Фирсов [42], Г.Хмара [43]), процесса формирования ценностных ориента­ции личности (В.Ядов),методологии и техники (А.3дравомыслов, В.Ядов, Г.Саганенко [33, 45, 53]).

В Новосибирске (СО АН СССР) на практике были отобраны различные моде­ли выборки и методы увеличения возврата анкет при почтовом и прессовом опро­сах, обеспечения достоверности социологической информации, повышения эф-фективности использования количественных методов в социологии.

Возникали и быстро «взрослели» профессиональные коллективы социологов

в Эстонии — Тартуский университет (Ю.Вооглайд), Латвии — Рижский государ­ственный университет (М.Ашмане), на Украине — Киев, Харьков. Вместе с тем в те годы получаемая в ходе опросов общественного мнения информация далеко не всегда могла быть опубликована, если не соответствовала идеологическим кано-нам или, тем более, прямо противоречила им. Круг и уровень рассмотрения соци­альных проблем для опросов были жестко ограничены. Например, можно было спрашивать о деятельности партийной или комсомольской организации на предприятии или в районе, но не интересоваться мнением о КПСС и ее лидерах, о системе власти в СССР, внешней политике, об удовлетворенности внутренней политикой государства (а также проблемами семейных отношений, взаимоотношениями полов и т.п.).

Тем не менее даже публикации в массовой прессе о результатах исследований показались цензуре опасными уже потому, что демонстрировали различие точек зрения, й том числе и по политическим проблемам. Политическому руководству страны совсем не хотелось быть под контролем гласно выражаемого общественно­го мнения.

В одном из выступлений в начале горбачевской перестройки В.Шубкин сказал так: «Социология — это зеркало общества. Но не каждое общество хотело бы смотреть в зеркало». Б.Грушин в 90-е гг. опубликовал статью под названием «Ученый Совет при Чингисхане», в которой показал, что партийные органы даже тогда, когда разрешали и сами инициировали социологические обследования, делали это преимущественно для подкрепления аргументов в пользу проводимой политики, но вовсе не для того, чтобы использовать социологическую информацию для переосмысления заданного очередным съездом партии курса на «дальнейшее развитием социалистического общества.

Общее ужесточение идеологических требований к социологии привело к резко­му ограничению количества исследований в стране, к созданию системы партийного контроля за всеми проводимыми исследованиями, и особенно — опросами общественного мнения.

Прежде всего был взят под контроль ведущий центр — Институт конкретных социологических исследований АН СССР, а во всех республиках, краях и областях при соответствующих партийных комитетах были созданы советы по изучению общественного мнения, без разрешения которых никто не имел возможности про­вести даже небольшой опрос.

В ИКСИ все опросы общественного мнения были сосредоточены в отделе прикладных социальных исследований и проводились только по прямому ука­занию отделов ЦК КПСС. Данные опросов публиковались крайне ограниченно. В основном они использовались заказчиком. В течение 1973—1984 гг. сектора этого отдела ежегодно проводили по 10—12 массовых опросов. Специально изучались общественное мнение и настроения различных групп и слоев: рабочей, студенчес­кой, научно-технической молодежи; интеллигенции; населения отдельных регио­нов и городов, таких, как Мурманск, Одесса, Львов, Ивано-Франковск, Брест, Таллин, Рига, Вильнюс, Кишинев и т.п. [17, 20, 22, 36, 37]. Под руководством В.А.Мансурова почти по плану таганрогского проекта были проведены «три волны» изучения общественного мнения жителей г.Орска (1976, 1980, 1986 гг.) [29].

В рамках других исследовательских проектов ИКСИ были осуществлены два массовых всесоюзных опроса по проблемам образа жизни, читателей «Правды» (руководители — И.Левыкин, А.Возьмитель), продолжалось сотрудничество секто­ра общественного мнения (В.Коробейников) с редакцией «Известий».

В это же время достаточно активно велись опросы общественного мнения на местах. Так, в Грузии целый комплекс исследований провел Центр изучения обще­ственного мнения при ЦК КП Грузии.

§ 5. Подъем на волне гласности и перестройки (конец 80-х — середина 90-х годов)

В начале 80-х гг., после июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС, ситуация в социологии несколько либерализируется, снова проявляется интерес к изучению общественного мнения. В Институте социологических исследований создается Центр изучения общественного мнения. Опросы продолжают носить локальный характер, например, в Москве начинают регулярно проводиться опросы по самым различным проблемам. Налаживаются контакты с аналогичными центрами за рубежом. В пробле­матику опросов входят международные отношения. Были проведены советско-японс­кое (В.С.Коробейников) и советско-финское (В.А.Мансуров) исследования о том, как воспринимается образ данной страны гражданами страны-партнера [54, 55].

Серьезным шагом на пути к гласности в опросах общественного мнения стало советско-французское исследование (В.А.Мансуров) в октябре 1987 г. [7, 57]. Впер­вые граждане СССР отвечали на вопросы об академике Сахарове, об отношении к войне в Афганистане, к антиалкогольной политике, высказывали суждения об изменениях, начавшихся в стране по инициативе М.С.Горбачева и получивших название «перестройка».

В рамках исследовательского проекта «Барометр мира» (В.Коробейников) [12, 48, 49, 54] прошло несколько совместных с зарубежными коллегами опросов об­щественного мнения. Впоследствии этот общеевропейский проект с российской стороны возглавила Е.Башкирова [49].

В целом с конца 80-х гг. проведение опросов общественного мнения совместно с зарубежными исследовательскими и коммерческими центрами становится обыч­ным делом. Путь к такому широкому сотрудничеству был открыт благодаря курсу на демократизацию и гласность.

Наконец, по решению ЦК КПСС о необходимости развития социологии в СССР был создан Всесоюзный центр изучения общественного мнения во главе с Т.И.Заславской, заместителями которой стали Б.А.Грушин и Ю.А.Левада (впос­ледствии директор ВЦИОМ). Сюда пришли многие профессиональные социологи из академических институтов и других исследовательских структур.

В стране создается несколько сетей интервьюеров на базе региональных опрос­ных структур, областных и региональных партийных школ, связанных с Академи­ей общественных наук при ЦК КПСС, продолжает работать созданная ранее сеть интервьюеров. Свою сеть имело ЦСУ, часто проводившее обследования совместно с ИСИ. Периодически проводятся опросы республиканскими и областными коми­тетами по радио- и телевещанию. Их методологическим центром становится социо­логическая служба Всесоюзного телевидения. Аналогично и Минвуз СССР создал сеть интервьюеров для опроса студентов (руководитель — А.А.Овчинников).

Проведение общесоюзных, а позже — общероссийских репрезентативных оп­росов столкнулось с множеством методологических трудностей, и прежде всего — проблемой обоснования репрезентативных выборок.

Некоторые принципы построения таких выборок и варианты практической их реализации были созданы, как уже отмечалось, в предыдущие годы. Однако инф­раструктура (адекватная статистика территорий, средства оперативной связи с ре­гионами, региональная сеть интервьюеров) для реализации опросов в новых усло­виях только создавалась — постепенно, одновременно с проведением опросов в 1989-1990 гг.

Естественно, что полевая стадия первых всесоюзных опросов растягивалась на 2—3 месяца. Выборки, конечно, не были случайными, однако на последней ступе­ни предпринимались (далеко не всегда успешно) попытки использовать процедуры случайного отбора респондентов. Промежуточные ступени, как правило, строи­лись с использованием целенаправленного (квотного) отбора единиц в выборку. На первой ступени практически никакого отбора единиц не производилось, а объем выборки размещался между территориями, где удавалось найти хотя бы мало-мальски квалифицированных социологов. Добавим, что за пределами «своей» обла­сти региональные службы опросов общественного мнения не проводили. Естествен­но, «белые пятна», не доступные для опроса, на территории СССР были значительно; больше доступных.

Лишь к середине 90-х гг. в каждом экономико-географическом регионе России было создано по одному профессионально подготовленному региональному центру, проводящему опросы по заданию или по контрактам московских и других (включая зарубежные) центров. Многие из региональных служб были созданы ВЦИОМом во второй половине 90-х гг. Эти службы стали опорными базами новых общероссийских центров, например, фонда «Общественное мнение» (А.А.Ослон, Е.С.Петренко), службы « Vox Populi » профессора Грушина, «Мониторинга обще­ственного мнения» (Институт социологии) и др.

Сотрудничество с профессиональными центрами содействовало повышению квалификации, профессионализму работников региональных российских служб Ведущие центры изучения общественного мнения систематически проводят обуче­ние интервьюеров в своих «штаб-квартирах», используя современные технологии (видеозапись интервью, его анализ под руководством инструктора и т.п.).

Необычный проект: работа социологов на I Съезде народных депутатов СССР. Яркой страницей в истории нашей отрасли социологии является работа исследо­вательских коллективов Института социологии и ВЦИОМа во время I Съезда народных депутатов СССР (25 мая — 9 июня 1989 г.): накануне его открытия и на протяжении двух недель работы группа «Съезд» института (В.А.Мансуров) и аналогичная группа ВЦИОМа (А.Г.Левинсон) проводили ежедневные опросы общественного мнения граждан о том, как они относятся к происходящему на съезде.

Впервые в мировой практике работа высшего органа представительной власти) отражалась в опросах населения, и депутаты имели возможность соотносить свою! позицию с оценками избирателей: результаты опроса оперативно обрабатывались и/ публиковались в виде специальных выпусков для участников съезда, а также в периодической печати («Известия», «Вечерняя Москва»), в вечерних выпусках теленовостей [2, 11].

Институт социологии провел семь раундов и использовал метод телефонных опросов в Москве, Ленинграде, Киеве, Таллине, Тбилиси и Алма-Ате. В каждом городе опрашивалось по 250—300 человек, номера отбирались по случайной выбор­ке. При этом состав респондентов в целом отражал структуру населения города. ВЦИОМ использовал интервью «лицом к лицу». Интервьюеры региональных отде­лений Центра опрашивали людей по месту работы, на улицах и дома. Выборка отражала структуру населения региона. ВЦИОМ работал в Алма-Ате, Вильнюсе, Горьком, Днепропетровске, Ереване, Киеве, Красноярске, Ленинграде, Львове, Москве, Новосибирске, Перми, Риге и Таллине.

Благодаря объединению сил двух ведущих исследовательских центров уни­кальная историческая ситуация была зафиксирована в динамике отношений, мне­ний и оценок населения страны. (Этот беспрецедентный эксперимент, своего рода двухнедельный «марафон» опро­сов общественного мнения, сопровождался курьезными событиями, связанными со стремлением ЦК КПСС контролировать и ход съезда, и реакции населения на драмати­ческие моменты его работы (например, протесты большинства депутатов против выс­тупления Андрея Сахарова о необходимости немедленно вывести советские войска из Афганистана). Был назначен куратор группы «Съезд» от ЦК КПСС, итоговые данные опросов регулярно просматривались, но все же публиковались. Вопрос об отношении к выступлению А.Сахарова группа «Съезд», в конце концов, внесла в «марафон», но полу­ченные данные сумела опубликовать уже по окончании съезда. Большинство избирателей поддержали Сахарова вопреки большинству депутатов.)

К сожалению, уже через полгода, во время II Съезда народных депутатов СССР, такой совместной работы не получилось — мнения населения о съезде изу­чала группа исследователей института, поэтому частота опросов была реже. Однако теперь они проводились не только в городах, но и в сельской местности, было увеличено и число пунктов опроса. Во время работы последующих съездов центр внимания сместился на опросы самих депутатов.

Создание независимых центров изучения общественного мнения и включение в рыночные отношения. В конце лета 1990 г. образовалась независимая служба обще­ственного мнения VP . К середине 1991 г. она дополнила (а в некоторых регионах 'организовала «свои» коллективы) сеть региональных центров ВЦИОМа новыми опросными службами. Активизировались и несколько исследовательских коллекти­вов в различных социологических институтах Москвы и Ленинграда. Они тоже организовали несколько новых региональных служб.

Все эти столичные фирмы (несмотря на весьма негативные оценки методичес­кого качества проведения полевой стадии опросов у коллег) пытались добиться выполнения хотя бы элементарных профессиональных норм от своих (по сути дела — общих) региональных партнеров. Это позволило, как уже отмечалось, к середине 1991 г. создать на территории России работающую, хотя и не очень надежно, инф­раструктуру для проведения опросов общественного мнения.

К этому времени уже действуют около двух десятков служб общественного мнения в Москве и Ленинграде, которые эпизодически проводят всероссийские опросы, а региональные центры продолжают множиться. Увеличивается приток заказов из-за рубежа, что способствует внедрению западных стандартов, требова­ний к технологии проведения всероссийских опросов общественного мнения.

ВЦИОМ начал оснащение региональных центров компьютерами и системой электронной почты. Одновременно региональные центры наращивали сеть интер­вьюеров в соседних областях. К началу 1992 г. «белыми пятнами» оставались, по сути, только малонаселенные территории и труднодоступные районы Севера, Ура­ла, Сибири и Дальнего Востока.

Во второй половине 1992 г. из ВЦИОМа выделилась интенсивно работающая фирма — фонд «Общественное мнение», которая сразу стала проводить еженедель­ные опросы горожан России и не менее двух всероссийских ежемесячно. Свою дея­тельность Фонд начал с ревизии сети региональных служб. Был заново (по сравне­нию с проектом, используемым ВЦИОМом) пересмотрен дизайн территориальной выборки. Основное отличие связано с использованием на первой ступени более мел­ких единиц отбора — административные городские и сельские районы (2887 единиц отбора). На второй ступени простым случайным отбором выделяются «выборочные участки» (переписные участки), а на последней (третьей) ступени используется или маршрутный отбор квартир при оперативных опросах, или случайный отбор домохозяйств из банка адресов, предварительно составленного на основе сплошной перепи­си жилищ территории «выборочного участка», при ежемесячных опросах.

В 90-е гг. исследования общественного мнения все чаще ведутся в мониторин­говом режиме [10, 16]. Тематика опросов, проводимых столичными и региональ­ными службами, расширяется — от повседневного потребления товаров и услуг до отношения к властям, политических и электоральных ориентации [15]. Возрастает разнообразие методического арсенала. Помимо общенациональных опросов, прово­дятся региональные, городские опросы отдельных социальных групп. Наряду с общеупотребительным методом интервью по месту жительства используются анке­тирование, прессовые, почтовые опросы. Некоторые службы применяют телефон­ные опросы (В.Андреенков), другие - методы контент-аналитического исследова­ния, третьи специализируются на уличных опросах (Л.Кесельман). Развитие рыночных; отношений (с начала 1992 г.) создало принципиально новую ситуацию в деятель­ности служб общественного мнения. Постепенно формируется рынок услуг центров и групп изучения общественного мнения, их численность стремительно возрастает. Началась конкуренция.

Эти процессы имели ряд позитивных и негативных следствий. К числу первых следует отнести стимулирование профессионализма, особенно для заключения кон­трактов с западными центрами опросов общественного мнения. Зарубежные парт­неры, естественно, пристально присматривались к качеству работы служб и тща­тельно отбирали те, которым могли доверять.

Негативные эффекты коммерциализации в этой области — вольная или не­вольная ангажированность, стремление «удержать» заказчика (скажем, определен­ный канал на TV , коммерческую фирму, парламентскую фракцию и т.д.). В массо­вой печати появляются данные опросов о рейтингах политических лидеров, прогнозах итогов предстоящих выборов и референдумов и т.п. Нередко эти данные расходят­ся, и иногда весьма существенно.

Но еще более опасным становится манипулирование формулировками вопро­сов с заведомо предсказуемым результатом. В итоге — снижение авторитета опросов общественного мнения у населения и политических деятелей. Последние начинаю создавать собственные службы, не доверяя конкурирующим партиям.

Социологическое сообщество уже в начале 90-х гг. вполне осознало эту опас-нойть и предприняло попытки как-то исправить положение, т.е. найти средства профессионального контроля за качеством опросов.

В 1991 г. состоялось заседание президиума ССА, принявшее решение образо­вать Ассоциацию исследователей общественного мнения, в 1993 г. эта попытка повторилась, но только в 1995 г. появилась, наконец, Российская ассоциация изу-чения общественного мнения и маркетинга (президент Ю.АЛевада).

Более результативными оказались выступления в печати с анализом профессионального уровня проводимых опросов [26].

Наиболее явно все эти изъяны обнаружились в драматическом просчете боль-шинства центров и групп изучения общественного мнения накануне выборов первую Российскую Думу.

Уроки ошибочного прогноза выборов в Государственную Думу 1993 г. В де­кабре 1993 г. в России впервые состоялись демократические парламентские вы­боры. В избирательную кампанию (хотя и в сжатые сроки) включились десятки партий и движений, все каналы массовой информации и, конечно, центры и группы изучения общественного мнения.

Результаты выборов, вопреки прогнозам, оказались неожиданными, и прежде всего из-за успеха Либерально-демократической и Коммунистической партий и утраты лидерства партиями демократической ориентации.

Последующий анализ показал, что здесь образовался целый «клубок» причин, вызвавших ошибки в прогнозах: несовершенство выборок, ненадежность формули­ровок вопросов, игнорирующих низкую компетентность электората, просчеты от­носительно возможной позиции почти 30% потенциальных избирателей, не имев­ших на момент опроса четкой позиции. Но, вероятно, наиболее существенной была ошибка отождествления мнений респондентов об их намерениях и на этой основе — выводов об ожидаемых итогах голосования. Частично такую подмену — сознательно или неосознанно — провоцировала пресса, частично сами исследователи ввели себя в заблуждение. Корректность прогноза во многом зависела от субъективной модели расчетов предсказания электорального поведения, опирающихся на знание о пове­дении различных групп электората на предшествующих выборах, об особенностях политической культуры населения в разных регионах, эффектах внушающего воз­действия средств массовой информации, меняющемся рейтинге кандидатов и рас­четов динамики этих изменений и т.д.

Понятно, что надежный прогноз электорального поведения в кризисном об­ществе с неустойчивой системой политических интересов и политической апатией заметной части избирателей — дело почти невозможное.

Вместе с тем проблема обоснованности прогнозов реального массового поведе­ния на базе опросов мнений и суждений о намерениях респондентов была осознана крайне остро (даже болезненно) и побудила интенсивные методологические иссле­дования в этой области.

Научное сообщество довольно тщательно проанализировало недостатки в изучении электорального поведения, и при последующих выборах в Государ­ственную Думу (1995 г.) ряд центров при активной поддержке Центральной избирательной комиссии разработал общие требования к организации массовых опросов и особенно — к публикации их результатов. Была принята специальная рекомендация Центральной избирательной комиссии всем средствам массовой информации по публикации данных опросов с обязательным указанием органи­зации, проводившей опрос, вида выборки, количества опрошенных, времени и метода опроса, точной формулировки вопроса и размера статистической по­грешности.

§ 6. Ожидаемое будущее

Предстоящее развитие дисциплины в ряде отношений предсказать нетрудно.

Следует ожидать противоборства уже наметившихся тенденций: с одной сто­роны — интенсивное накапливание профессиональных знаний и опыта, но с дру­гой — стремление расширять «пакеты заказов» на проведение опросов из коммер­ческих соображений. В позитивном разрешении этого противоречия должную роль будут играть методологические эксперименты академической социологии.

Другое возможное направление развития — следование тем процессам, которые обозначились в развитых демократиях Запада. Это — создание российской ассоциации «полстеров», т.е. служб изучения общественного мнения со своим профессиональ­ным «кодексом чести» и самоконтролем в рамках сообщества.

Исследования общественного мнения вообще отпочковываются от основного корпуса социологии как научной дисциплины, занимая некоторое пространство между социологией, психологией и политологией.

Такой разворот может сформировать в деятельности специалистов рассматри­ваемой области совершенно иную модель практического функционирования и бу­дет стимулировать разработку более адекватных теоретико-методологических под­ходов к предмету.

Не исключено дальнейшее расщепление дисциплины с полным отпочковани­ем маркетинговых опросов, где, например, качественные методы (скажем, фокус-групповые техники) столь же (а возможно, и более) эффективны в сравнении с жесткими количественными.

Многое будет зависеть от общеэкономической (и, конечно, политической) ситуации в стране. С повышением ресурсного капитала и совершенствованием тео­рии выборочных общероссийских опросов с учетом экономических, социокультурных и политических особенностей регионов России качество прогнозов на базе опросов общественного мнения неминуемо улучшится. Но социальный заказ будет зависеть в первую очередь от углубления демократических преобразований. В про­тивном случае мы имеем перспективу вернуться к ситуации печальных времен идеолого-политической цензуры и ущемления гласности.

Наконец, оптимистическая компонента возможного будущего - это уже на­чавшийся и быстро развивающийся процесс профессионального университетского образования в области социологии и смежных дисциплин. В том же направления следует ожидать и развития массовой политической культуры граждан и культуры социологического мышления.

Настанет время, когда социологу не придется разъяснять и представителям прессы, и массовому читателю, и телезрителю азбуку оперирования данными мас­совых опросов. Грамотный читатель возьмет под свой контроль поддержание профессионального этоса в сообществе исследователей общественного мнения.

Таблица 1

 Литература

1. Бобылев Д. Н. Запросы деревенского читателя // Сб. Пермского земства. 1899, № 1.

2. Вечерняя Москва. 1989, 7 июня.

2а. Горшков М.К. Динамика общественного мнения молодежи // Социологические исследования, 1979, № 4. С. 33-40.

3. Грушин Б.А. Мнения о мире и мир мнений. Проблемы исследований обществен­ного мнения. М.: Политиздат, 1967.

4. Грушин Б.А. Свободное время.Актуальные проблемы М.: Мысль, 1967.

5. Грушин Б., Чикин В. Во имя счастья человеческого. М.: Правда, 1960.

6. Грушин Б., Чикин В. Исповедь поколения. М.: Молодая гвардия, 1962.

7. Да, нет, затрудняюсь ответить // Известия. 1987, 7 ноября, № 311.

8. Давидович М. Петербургский текстильный рабочий в его бюджетах. СПб., 1912.

9. Железное Ф. Болыне-Верейекая волость (Экономика и быт деревни). Воронеж.:Воронежск. краеведческ.о-во, 1926. Вып.1.

10. Зеркало мнений. ИС РАН / Под. ред. В.А.Мансурова. М: ИС РАН, V -1992, XII -1992, Ш-1993, V -1993, XI -1993, V -1994, XI -1994, V , XI -1995.

11. Известия. 1989, 24 мая - 10 июня.

12. Интерес и ожидания // Новое время. 1987, № 49.

13. Кабо Е. Быт. время, демография. М., 1928. Вып.1.

14. Капелюш Я. С. Общественное мнение о выборности на производстве. М., 1969.

15. Каямкин ИМ. До и после выборов//Полис. 1993, № 4.

16. Клямкин И.М.у Лапкын В.В., Паншин В.И. Политический курс Ельцина: предва­рительные итоги// Полис. 1994, № 3.

17. Ковалева Т.В., Мансуров В.А. Молодежь в системе управления. М.: Знание, 1988.

18. Коган В.З. Советская социология печати в 20-е годы // Социологические ис­следования. Новосибирск, 1968.

18а. Кулагин А.С. Информационно-анализирующие системы в коммунистической пропаганде. М., Мысль, 1980.

19. Личность и массовая коммуникация. Тарту: ТГУ, 1969.

20. Мансуров В.А. Что заботит и волнует молодежь // Аргументы и факты. 1987, № 1 (325).

21. Мансуров В.А. } Барбакова КГ. Молодой интеллигент социалистического обще­ства. М.: Наука, 1982.

22. Мансуров В.А., Подсеваткина Г.А. Социальный портрет советского молодого человека. М.: Знание, 1978.

23. Массовая информация в советском промышленном городе. М.: Политиздат, 1980.

24. Михайлов Н.М. Материалы об издании народной газеты // Труды Императорс­кого Вольного Экономического общества. 1899, № 1.

25. Мнения разных лиц о преобразовании цензуры. СПб., 1862.

26. Ослон А.А., Петренко Е.С. Парламентские выборы к опросы общественного мнения в России во второй половине 1993 года. М.: Фонд «Общественное мне­ние», 1994.

27. Паперный Л.Л. Проблемы народонаселения с точки зрения марксистской соци­ологии. М.,Л.: Госиздат, 1926.

28. Петренко Е.С., Ярошенко Т.М. Социально-демографические показатели в со­циологических исследованиях. М.: Статистика, 1979.

29. Пресса и общественное мнение. М.: Наука, 1986.

30. Рейтблат А.И. От Бовы к Бальмонту. М.: МПЧ, 1991.

31. Рубакин Н.А. К характеристике читателя и писателя из народа // Северный вестник. 1891, № 4.

32. Рубакин Н.А. Новые времена — новые веяния // Русская мысль. 1905, № 7.

33. Саганенко Г.И. Социологическая информация: Статистическая оценка надеж­ности исходных данных социологических исследований / Под ред. В.А.Ядова. Л.: Наука, 1979.

34. Салтыков-Щедрин М.Е. Собр.соч. М.Художественная литература, 1968. Т.6.

35. 47 пятниц. Функционирование общественного мнения в условиях города и деятельность государственных и общественных институтов (программы и доку­менты исследования). М.: ССА, 1969. Вып.1.

36. Социальное развитие советской интеллигенции. М.: Наука, 1986.

37. Социология и пропаганда. М.: Наука, 1986.

38. Статистический ежегодник Вятской губернии за 1899 год. Вятка, 1901.

39. Стопани А. Т. Нефтепромышленный рабочий и его бюджет. СПб., 1916.

40. Территориальная выборка в социологических исследованиях. М.: Наука, 1980.

41. УледовА.К. Общественное мнение советского общества. М.: Соцэкгиз, 1963.

42. Фирсов Б.М. Пути развития средств массовой коммуникации (Социол. наблю­дения). №.: Наука, 1977.

43. Хмара Г. И. Исследование системы средств идеологического воздействия в ус­ловиях развитого социализма: Автореф. дис... докт. филос. наук. М., 1979.

44. Ценностные ориентации личности и массовая коммуникация. Тарту: ТГУ, 1968.

45. Человек и его работа. Социологическое исследование / Под ред. АГ.Здравомыс-лова, В.П.Рожина, В.А.Ядова. М.: Мысль, 1967.

46. Читатель и газета: Итоги изучения читательской аудитории центральных газет. Читатели «Труда». М.: 1969. Вып.1.

47. Читатель и газета: Итоги изучения читательской аудитории центральных га­зет. Читатели «Известий» и «Литературной газеты». М.: 1969. Вып.2.

48. Что нас сближает, а что нет // Известия. 1987, 3 декабря. № 338.

49. Что показывает барометр // Новое время. 1987, № 47.

50. Шестаков П.М. Рабочие на мануфактуре т-ва № 338. «Эмиль Циндель», в Москве. М., 1907.

51. Шинкарев А.Д. Вымирающая деревня. Опыт санитарно-экономического иссле­дования двух селений Воронежского уезда. СПб., 1907.

52. Школа, литература, жизнь // Вестник воспитания. 1898, № 3.

52а. Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения /

Информационный бюллетень ВЦИОМа, выходящий 6 раз в год под ред. ЮАЛе-вады начиная с 1993 г.

53. Ядов В.А. Социологическое исследование. Методология, программа, методы; М.: Наука, 1972.

54. Niemela P., LagerspetzK.M., Bashkirova E.J., d'HeurleA., Kaukiainen A., Mansourov V.A Tomek I. Perceived Peace-Mindedness of the Superpowers. Images of the USA and the USSR . Tampere Peace Research Institute. Occasional Papers. 1989. № 37.

55. Raittila P., Bashkirova E., Semyonova L. Perestroika and Changing Neighbour Images in Finland and the Soviet Union. Un. of Tampere Series B. 29. 1989.

56. Tchuprov V.I. On the mathematical expectation of moments of frequency distribu­tions in the case of corelated observation. // Merton. 1923. Vol. 2.

57. The World as Seen by Contemporary Peoples. Institute for Sociological Researc. M., 1987. Andreenkov V., Mansurov V.