Лас Москвас

Zinovy Zinnik

В Лас Вегас я попал как гость конференции «Холодная война и горячая культура» при университете штата Невада. Какая, казалось бы, связь между русской эмиграцией, закатом коммунизма и – казино? Достоевский и рулетка? Да, конечно, но речь идет не просто о казино, а о Лас Вегасе. А Лас Вегас – это целый город посреди пустыни Невада, в часе лету от Лос Анжелеса. На горизонте – розовые горы, вокруг – выжженная земля с колючками, и из этой плоской пустоты вырастают, как мираж, Эйфелева башня и Нью-Йоркский небоскреб, Венецианский палас и пирамида Хеопса. Зрение не обманывает. Если зайти в отель-казино «Нью-Йорк, Нью-Йорк», то внутри можно найти и Бруклинский мост в натуральную величину и чистильщика обуви посреди Бродвея. Перед отелем, носящем имя голливудского гиганта «Метро-Голдвин-Майер», стоит золотой лев размером с многоэтажный дом, а внутри есть лев живой – он бродит среди джунглей и подходит так близко, что вот-вот тебя обнюхает: он в стеклянной клетке, выстроенной посреди лобби отеля так, что непонятно, где стекло, отделяющее джунгли со зверьми внутри и публику снаружи. На территории отеля «Остров Сокровищ» каждый час ты становишься свидетелем извержения вулкана с огнем и лавой, а с балкона отеля «Беладжио» каждые полчаса можно наблюдать, как спокойные воды итальянского озера Комо (в натуральную, опять же, величину) вдруг взрываются балетными арабесками из струй фонтана высотой этажей в двадцать под «Болеро» Равеля. Но совершенно ошарашивает отель «Венеция»: Большой канал, а по нему плавают гондолы, а в них распевающие гондольеры развозят туристов мимо лифтов в номера и шикарных магазинов среди доподлинного воспроизведения в деталях площади св. Марка. Недавно муниципалитет Венеции подал в суд на муниципалитет Лас Вегаса: туризм из Америки в этот город на воде снизился чуть ли не вполовину после появления в пустыне Лас Вегасе отеля-казино «Венеция». Чего, действительно, ехать черт знает куда, когда под боком есть своя родная американская версия этой экзотики.

Виталий Колмар сказал, что в нынешней Америке не удивишься, если скажут, что воду для этих итальянских озер, венецианских каналов и французских фонтанов откачивают по специальному трубопроводу из Арктики, растапливая айсберги. В действительности, все это разбазаривание воды в пустыне, тропические джунгли, вулканы и эскалаторы, уходящие в небеса, возникли, конечно же, тут благодаря некому подобию Братской ГЭС – плотине Гувера, тоже размером в город, перекрывшей реку Колорадо трехсотметровой дамбой. Без кондиционеров и трубопроводов не было бы Лас Вегаса, задуманного и отстроенного после войны как гигантский игорный дом мобстерами и мафиози с именами вроде «Бобси» Зигель. Тут можно найти все. Если плотина Гувера у нас вызывает в памяти Братскую ГЭС, то идея, размах и китч всего этого комплекса вокруг одной главной улицы шириной в аэродром подсказывает бывшему советскому человеку сравнение с Выставкой достижений народного хозяйства, в лучшие сталинские годы. Но только вместо павильона, скажем, Узбекистана или животноводства тут воспроизведен миф о Нью-Йорке, Париже, Венеции.

В отель «Венеция» я попал с художником Леонидом Пинчевским. Самое поразительное в этих театральных декорациях Венеции - километры потолков отеля-казино, расписанных фресками Веронезе и Микельанжело. Точнее, их имитациями. Леонид Пинчевский родом из Бельц, а ныне – старожил Нью-Йорка. Микельанжело понадобилось пять лет, чтобы осуществить подобную работу. Леонид Пинчевский должен был воспроизвести фрески по заказу владельцев казино за пять месяцев. Не спрашивайте, каким образом он получил этот заказ. Главное, что он гордится своей работой: художники из России традиционно стыдятся подобных коммерческих заказов, как в свое время советские мастера кисти стеснялись своих соц-заказов по рисованию портретов вождей для пионерских лагерей и красных уголков. Леонид же Пинчевский интереснее всего как раз и рассказывает про этот имитационный жанр, и про целый класс миллионеров со своими особыми заказами – скажем, сделать копию шедевра из их собственной коллекции: копия вешается на стену гостиной в то время как оригинал хранится в подземных сейфах. Эта тема имитации и оригинала, имиджа и подлинника, двойственности, двойчатости реальности между сном и явью у меня, как автора романа «Встреча с оригиналом» моментально связывается в уме с мотивом эмиграции.

Бродя с Леонид Пинчевским между миражами Венеции среди пустыни Невада, я заметил магазин с портретом Льва Толстого. Магазин этот специализируется на русском китче, антиквариате, иконах, матрешках и палехе, и называется он без особых изысков: «Толстой». В английской транскрипции этого имени слог «той» прочитывается как слово «игрушка», и старая набоковская шутка в «Лолите» - это переиначивание фамилии Толстого в Dollstoy, то есть, в обратном переводе, детская игрушка. Из-за этих каламбуров и аллюзий на Посейдона всех волн эмиграции из России, Набокова, я и догадался, как же связываются мотивы конференции с Лас Вегасом.

Среди отелей Лас Вегаса нет ни одного, воспроизводящего Москву с Кремлем, спутником и самоваром, как следовало бы ожидать. Но подобная мифологическая столица выстраивается годами в голове у каждого из нас. У каждого из нас в голове две географии: одна – география наших маршрутов, другая – география памяти. Я, например, за четверть века жизни в Лондоне менял место жительство раза четыре, переезжая из одного района в другой. Пока не заметил, что всякий раз выбираю квартиру в доме на правой стороне улицы, идущей примерно с юго-востока на северо-запад. То есть, на самом деле, повторяя инстинктивно топографию моей родной Октябрьской улицы и своего дома в московской Марьиной Роще. Правда, мой нынешний адрес – в доме на левой стороне улицы; но эту неувязку я объясняю некоторой путаницей в голове, связанной с левосторонним движением в Англии. Я хочу сказать, что у каждого из нас в голове своя система меридиан и чувствуем мы себя счастливо, когда эти внутренние меридианы и параллели совпадают с официальной картографией города, где мы поселились.

Но в голове выстраиваются не только параллели с меридианами, но и целые города, составленные из разрозненных воспоминаний. Лавочка у палисадника, где распивал на троих, школьный сортир, где впервые закурил, помойка, где убил с приятелями кошку, Красная площадь со спутником в небе и самовар в окне у соседки с первого этажа, и не Гагарин ли в спутнике отражается в луже мочи у гаражей на заднем дворе? У каждого в голове – свой родной город, и Москва эмигрантская – оставленная за «железным занавесом», отличается от Москвы тех, кто пережил «перестройку», у кого страна ушла из-под ног и он больше не узнает своего родного города, как будто сам эмигрировал, не выходя из квартиры. На «реальную» Москву (если о подобном городе вообще логично упоминать) эти города в голове похожи так же, как Венеция из стихотворения Александра Кушнера (зачитанного автором на конференции) похожа на Венецию из отеля-казино «Венеция» в Лас Вегасе. Все мы, короче, выстраиваем Москву нашего прошлого, Лас Вегас нашей жизни у нас в голове. Эти города в уме следует называть, наверное, Лас Москвас. Любопытно было бы сравнить их архитектуру, население, продукты питания, азартные игры.