ФРАНЦ ШЕРЕГИ
О ЮРИИ ЛЕВАДЕ. ПОИСК НАУЧНОЙ ИСТИНЫ У НЕГО – ЭТО ПОИСК СВОЕГО Я
Приводимый ниже текст – это фрагмент электронного письма Ф.Э. Шереги, полученного мною 29 февраля 2008 года. Тема творчества и личности Ю.А.Левады возникла в нем как реакция на мое сообщение о завершении очерка «Жизнь в поисках “настоящей правды”. Заметки к биографии Ю.А. Левады», http://www.unlv.edu/centers/cdclv/archives/Tributes/levada_doktorov.html. Отвечая Шереги я писал: «твои рассуждения о Леваде оригинальны и дают повод думать о многом... я в один из моих очерков о нем заплел притчу Хэмингуэя «Старик и море», обращая внимая читателей на стремление Ю.А. к одиночеству и раздумьям о жизни... ты идешь дальше... но, мне кажется, что все же он позиционировал себя и как социолога... его интересовала общественная ткань, он стремился не только к самопониманию... это долгий разговор...».
Я благодарен Францу Шереги за разрешение опубликовать этот текст на сайте The Yuri Levada Archives.
Содиректор YLA БорисДокторов
11 января 2009 г.
[Posted 01-26-09]
....
Ранее я прочитал присланные тобой материалы и у меня родились кое-какие мысли. Это касательно Юрия Левады. Я считаю самой правильной оценкой смысла его жизнедеятельности его собственную оценку, высказанную в интервью. Проблематичность появившихся характеристик научной деятельности Левады заключается в том, что его, сознательно или подсознательно, «втягивают» в большую социологию виртуально, то есть формируя из него в социологии и ту научную персону, которой он не был по своему собственному жизненному целеполаганию, и мартира (жертву-апостола). Мне представляется, что он не был ни социологом по призванию, ни сознательной жертвой - диссидентом (кстати, последнее относится и к В. Шляпентоху). Как правильно сказал сам Левада – он был «одиноким волком». Его поиски в жизни были не социологичными, а социальными, то есть не научными, а моральными. Поиск научной истины у него – это поиск своего Я, содержание которого не синхронизировало со стилем стадного бытия. И в этом смысле ему было безразлично, искать ли эту истину (то есть самого себя) в социологии или в какой-то иной сфере. Просто социология в России явилась одним из признаков цивилизованности, чего-то нового в советских общественных отношениях, ориентированного на более полное раскрытие личности через широту видения социального. Препарирование социального явилось для Левады инструментом препарирования самого себя. Он был недоволен не обществом, а собой, так как не находил себя. Он не был критическим «преобразователем» и использовал социологию, точнее – социологов (в виде организуемых им семинаров, создания «кульминационных» - это не тождественно понятию «конфликтных» - ситуаций) как «медиумов», в которых сам себя и созерцал. Поэтому он ставил проблему, созерцал развязку, после чего терял интерес к итогу и не стремился логически завершить ситуацию, а шагал дальше, так и не найдя ответ на вопрос «Кто Я?».
У нынешних биографов есть опасность уйти от объективной оценки и построить виртуальный образ Ю. Левады по своему видению, более того – по своему желанию, но не исходя из истинного содержания, сути жизненного пути самого Левады. Как «одинокий волк» он внешне отдавал дань общепринятому в любой научной среде стилю «тактичной» (от слова такт) коммуникации, однако внутренне он был замкнутым и суть своего Я не раскрывал. Ее, скорее всего, никто не знает, а посему доминируют домыслы.